Моей дочери Насте в этом году предстоит сдавать экзамены в школе, она вовсю готовится, занимается самостоятельно и с репетиторами. С математикой, казалось, должно быть проще всего. С одной стороны Надя получила высшее математическое образование и имеет опыт учителя, с другой стороны дед, мой отец, всю жизнь отработал преподавателем математики. И вот они втроём два дня решали типовую задачу.
Задача ещё даже не из ЕГЭ, а ОГЭ, так как Настя — девятиклассница. Сначала школьница сама ломала голову, пытаясь подступиться к решению. Потом обратилась к Наде, и та нашла определённый вариант, но не была им до конца удовлетворена и привезла показать отцу. Наш папа — фанат своего предмета.
Хотя он уж четверть века на пенсии, до сих пор одна из книжных полок заставлена изданиями вроде трёхтомника Фихтенгольца. В техникуме ему приходилось обучать и таланты 70-х — в восхищение его приводили двое студентов, которые справлялись с любыми заданиями, и балбесов рубежа 80-х-90-х, которые тоннами выносили стёкла в общежитии и на занятиях, в основном, пытались наскрести на «троечку», причём, отдельные экземпляры в ответ на просьбу написать два в квадрате рисовали квадрат, внутрь которого помещали двойку. Кроме того, была плеяда заочников, учившихся в вузах и приходивших к нему с контрольными работами. Отец всегда имел свойство скрупулёзно подходить к делу и добиваться безукоризненной чёткости решения.
И вот за новогодним праздничным столом он радостно сообщил, что, посвятив Настиной задачке вечер, доказал — она не имеет решения в связи с недостаточностью данных. Невзирая на всеобщее сопротивление, принёс тетрадку и стал объяснять почему. «Вот как ты должна ответить», — торжественно обратившись к Насте, заключил он. Я возразил. Нынешняя форма экзамена не разделяет подобных подходов. Есть утверждённые правильные ответы и есть не предполагающие сомнений 100 баллов ЕГЭ. Машина отсканирует запись и выдаст балл, а рассуждение, выходящее за отведённые рамки, никто не оценит. «В нынешней системе образования ты бы получил за это задание ноль», — расстроил я отца.
И развивая мысль, обратился за примером к своему предмету — истории. После освоения существующей программы 99% девятиклассников не смогут дать связное изложение, к примеру, причин, ключевых этапов и итогов Второй мировой войны. О событиях начального этапа теперь говорить-то страшно — вдруг невзначай дух предков обидишь или действующую власть оскорбишь. А на экзамене детей спрашивают фамилию лётчика, который направил горящий самолёт на ведущего группы немецких бомбардировщиков и ударом винта и правой плоскости машины отрубил хвост Хе-111. Это, безусловно, славный подвиг, но помнят ли сами составители вопросов обстоятельства каждого из воздушных таранов, да хотя бы тех семи, что были совершены уже в первый день Великой Отечественной? Зачем превращать науку в кроссворд?
Такое сейчас школьное образование. Учишься 9 или 11 лет, чтобы на выходе ответить на странные вопросы и решить странные задачи. Да и сам процесс этого образования уже получил от его участников точное определение — «натаскивание к экзаменам».
Источник: