1.
СМИ либеральной оппозиции — от «Новой газеты» до «Эха Москвы», трубят о митингах в Москве и о задержаниях московских общественников-активистов и на основе этого заключают, что страна подошла к очень важной черте — народ устал терпеть положение вещей, которое еще недавно многих устраивало. С последним выводом трудно не согласиться, и дело вовсе не в столичных акциях протеста.
Московские либералы начали выступать против нынешнего руководителя еще до того, как он стал президентом. Памятная программа «Куклы» на НТВ, которая стоила Шендеровичу места на российском телевидении, вышла еще в 1999 году, когда преемник Ельцина был и.о. президента. В 2001, после попытки обанкротить и ликвидировать компанию НТВ и вынужденной эмиграции Гусинского, в Москве, на Пушкинской площади имел место митинг в защиту НТВ, организованный Союзом журналистов, СПС и «Яблоком». Собственно, это был первый оппозиционный митинг либералов в истории постсоветской России. Митинг собрал столько же, сколько сейчас собирают митинги Навального и Либертарианской партии — 20 тысяч человек (видимо, это максимум, который может собрать либеральная тусовка без поддержки левых и националистов). В знак солидарности с журналистами НТВ напечатали спецвыпуск «Общей газеты» (как потом сделает «Коммерсант» после ареста Голунова), «Комсомолка» опубликовала открытое письмо деятелей науки и культуры (каковых и сейчас печатают немало).
С 2005 по 2009 год радикальная либеральная оппозиция и вступившая с ней в союз НБП Эдуарда Лимонова, проводили в Москве и Санкт-Петербурге «марши несогласных», на которых уже тогда они выбросили лозунг отставки руководства страны. Один из первых таких маршей, состоявшийся 16 декабря 2006 года, был жестко пресечен ОМОНом, задержали около 400 человек. Схожая судьба ждала и последующие марши.
С 2009 года «Другая Россия» стала проводить массовые акции «Стратегия 31» (по номеру статьи Конституции РФ, разрешающей мирные собрания граждан). Они устраивались 31 числа каждого месяца, в котором 31 день. Практически все акции завершались разгонами и задержаниями. Были и долговременные «посадки», в основном активистов-лимоновцев.
Потом была «болотная революция» с ее многотысячными митингами (митинг на Сахарова собрал 20 тысяч, а что касается знаменитого митинга на Болотной, то там были, по разным данным, от 25 до 100 с лишним тысяч человек). Правда, как я уже сказал, во главе «болотных протестов» стояла коалиция политических сил, поэтому видеть во всех митингующих симпатизантов либералов нельзя.
Принято считать, что с началом Крымской весны все население поддержало президента и его курс. Но уже в марте 2014 в Москве состоялось шествие радикал-либералов под названием «Марш мира». Демонстранты, возглавляемые Дмитрием Гудковым, Андреем Макаревичем, Борисом Немцовым, несли флаги Украины и России и скандировали «Прости нас, Украина!», «За нашу и вашу свободу!», «Нет войне!». Итак, фактически все правление В.В.Путина в столице радикал-либералы не прекращали свои акции протеста и в общем-то почти ежегодно в столице нашей Родины происходило примерно то же, что произошло в августе 2019 года, иногда в меньших масштабах, иногда в больших. Однако делать из этого выводы о революционной ситуации было совершенно невозможно, ведь эти протесты — даже «болотные» — не были поддержаны провинцией, тем самым «глубинным народом», о котором писал в своей статье Сурков.
Так, во время событий зимы 2011–2012, когда в Москве число протестующих приближалось к 100 тысячам, а в Петербурге — к 25, в большинстве других российских городов, даже в миллионниках, оппозиционерам удалось вывести на улицы не более 1000 человек (исключение — Новосибирск, где митинг собрал 6 тысяч граждан). Конечно, это маловато. Подавляющее большинство населения провинции не разделяло лозунги московских либералов, более того, они верили президенту, видели в нем надежду для страны и именно они обеспечивали тот баснословный «рейтинг Путина», который зашкаливал за 80%.
Сейчас ситуация обстоит иначе.
2.
Разочарование большинства, этого самого «глубинного народа», в президенте началось с печально известной «пенсионной реформы». За три месяца после того, как правительство объявило о планах поднять пенсионный возраст, в России прошло 1700 митингов протеста в 100 городах. 3 миллиона человек подписали петицию протеста. Причем ядро протестующих составили так называемые предпенсионеры — работники госпредприятий и учреждений, которым оставалось до пенсии несколько лет. Это не хипстеры, не столичная средняя буржуазия — это в основной массе так называемые бюджетники, которые долгое время оставались опорой власти. Причем, выступления против пенсионной реформы-2018 были последними протестами, когда люди обращались к лидеру в поисках справедливости, надеясь, что он поможет им и окоротит «злых бояр»…
Власть все равно довела до конца начатое. Президент выступил и сказал, что с некоторыми оговорками он поддерживает пенсионную реформу. Даже попросил «понимания»… Люди, ошарашенные таким разворотом главы государства (еще ведь несколько лет назад он клятвенно заверял, что пока он у власти, пенсионный возраст не поднимется), притихли. Но как оказалось, ненадолго. В 2019 году народные, низовые протесты в России набирают силу и теперь уже люди не просят президента разобраться и навести порядок, они просто выдвигают требования к власти.
В марте 2019 на улицы вышли жители столицы Ингушетии — Магаса. Это были не профессиональные оппозиционеры, не политики, а «глубинный народ», обычные мужчины, женщины, старики, дети. Причиной стал договор, который глава этой кавказской республики Юнус-Бек Евкуров подписал с главой Чечни Кадыровым. По договору часть территории Республики Ингушетия отошла Чечне. Первые митинги протеста, собравшие до 60 000 человек (а население Магаса — 10 тысяч человек, это все равно как если бы на московские улицы и площади вышли 75 миллионов…), республиканские власти вынужденно санкционировали. Но все равно сделали то, что хотели, невзирая на возмущения обычных граждан, а также представителей мусульманского духовенства, глав ингушских тейпов и старейшин. Евкуров даже добился решения Конституционного суда РФ, подтвердившего законность изменения границы между Ингушетией и Чечней.
Тогда в марте протестующие вышли на бессрочный митинг. Они требовали отставки главы республики и роспуска местного заксобрания. 27 марта их стали разгонять росгвардейцы. Власти вызвали полицию и Росгвардию из других регионов (их разместили в полевых лагерях по всей республике), потому что представители ингушской полиции переходили на сторону протестующих и препятствовали действиям «чужих» росгвардейцев. Манифестанты оказали сопротивление, начали бросаться камнями, вступать в драки. Слава Богу, обошлось без жертв. Пресса писала, что 10 росгвардейцев получили легкие ранения.
Власти пошли на попятную. Разгон прекратили, Росгвардию оттянули. Заявили, что если люди разойдутся, им разрешат законный митинг (испуг властей легко понять — в Ингушетии полно легального охотничьего оружия, про холодное и говорить нечего). Люди разошлись, но потом перекрыли федеральную трассу «Кавказ».
Когда события улеглись, около 40 лидеров протеста были задержаны, 4 предъявлены обвинения по уголовным статьям (в качестве понятых побоялись привлекать ингушей, брали граждан из Северной Осетии). Батальон ингушской полиции, перешедший на сторону манифестантов 26 марта, был расформирован, полицейские уволены.
На события в Ингушетии Кремль публично не реагировал, будто их и не было. Официальные СМИ тоже их проигнорировали. Потом это станет «фирменной» стратегией Кремля и официозных СМИ — прятать голову в песок или переваливать ответственность на регионалов, на судей, на кого угодно, лишь бы самим уйти от ответственности…
В июле начались массовые протесты в Архангельской области, где власти решили построить полигон для московского мусора. Место, выбранное для полигона, станция Шиес, служит источником чистой пресной воды на тысячи километров вокруг. Северян это решение не устроило (тем более с ними никто не советовался, их поставили перед фактом), они писали жалобы, обращались к депутатам «Единой России» — всё без толку. Губернатор Орлов назвал протестующих «шелупонью» и заключил договор с Москвой на утилизацию мусора.
Тогда люди объявили бессрочный протест, разбили около места строительства палаточный городок, повесили плакаты «Сам ты шелупонь!» и туда стали стекаться несогласные не только со всей области, но и со всего Русского Севера. Собралось несколько тысяч человек — тоже обычных, простых людей, которые организовали нормальную жизнь, создали свою собственную «народную милицию» — охрану городка «протестантов», наладили снабжение, питание («Коммуна Шиеса» описана в материалах Тараса Евтушенко в «Советской России»). Люди пытались не пускать строительную технику, на них натравили охранников-чоповцев, их блокировала полиция и Росгвардия, которых согнали туда едва ли не больше, чем было протестующих. В июне полиция задержала 7 человек. По утверждению «Новой газеты», протестующих бросили в грязь и тащили по земле, омоновцы теснили от них людей, а люди пели «Вставай страна огромная!». В августе госпитализировали 2 манифестантов, которых избили чоповцы при попустительстве полиции.
Задержания шли постоянно. Протестующим выписывали штрафы, но они возвращались. Полиция всех снимала на камеры. Ситуация зависла.
Президент поначалу делал вид, что ничего не произошло. Протестующие пытались дозвониться до президента во время прямой линии, но диспетчеры не дали им выйти в эфир. Затем, когда скрывать протест уже было невозможно, президент дал губернатору Орлову время до начала сентября выяснить волю людей по поводу мусорного полигона. Но местное заксобрание запретило референдум. То ли им не было дела до поручения президента, то ли они поняли его так, что к делу нужно подойти формально…
В конце сентября прошла всероссийская акция протеста, которая выдвинула уже политические лозунги. Протест продолжается до сих пор.
В августе врачи и учителя в российской провинции стали целыми коллективами подавать заявления об увольнении в знак протеста против низких зарплат и ужасающих условий труда на фоне бюджетного благоденствия начальства клиник и школ. Подобного рода случаи произошли в Нижнем Тагиле, Екатеринбурге, Пятигорске. Ситуация с зарплатами медработников даже стала предметом для комментария пресс-секретаря президента Пескова. Несмотря на то, что начальство обещало со всем разобраться, «увольнительные забастовки» бюджетников не просто продолжились, но и докатились до Москвы. В конце сентября коллективным увольнением пригрозили все 26 детских онкологов Национального медицинского исследовательского центра (НМИЦ) онкологии имени Блохина. В своем обращении, выложенном в ютубе, они заявили, что устали мириться с ненормальным положением, когда руководство начисляет им низкие зарплаты, выживает неугодных, а само купается в премиях и материальных стимуляциях. При этом дети получают лечение в ужасных условиях, на стенах плесень. Почему-то Песков обратил внимание Минздрава на жалобы врачей, но Минздрав встал на сторону начальства медицинского центра.
Тогда же, в августе, столицу потрясли массовые протесты из-за недопуска несистемных кандидатов на выборах в Мосгордуму. Как я уже говорил, в митингах протеста столичной либеральной оппозиции нет ничего нового, обращает на себя внимание разве что больший масштаб. Но при этом имело место обстоятельство, которое выбивалось из привычного ряда, — против задержаний и уголовного преследования демонстрантов выступили с открытыми письмами не только представители московской интеллигенции, богемы, либеральных журналистов и деятелей науки, но и те, кто раньше воспринимался как безусловный сторонник власти — врачи, учителя, даже священники Русской православной церкви!
Нельзя не указать и на протесты в Бурятии. Там задержание полицией сторонников шамана Габышева, шедших в Москву «изгонять Путина» с помощью духов, вызвало столь широкое возмущение, что простые люди пришли на площадь Улан-Удэ и три дня держали там оборону против силовиков. Лидеров протеста штурмовали полицейские в штатском (в масках и с топориками), в автобус с демонстрантами бросили дымовую шашку, но люди стояли до последнего. А затем на разрешенном митинге они встретили главу республики Алексея Цыденова криками «Позор!» и «В отставку!». На втором оппозиционном митинге возмущенные жители Бурятии уже вышли за региональную повестку: они потребовали демонтажа «авторитарного режима, созданного при Борисе Ельцине и существующего до сих пор» и призывали к выборам на всех уровнях власти. Также там было заявлено о создании нового оппозиционного движения «Свободный народ».
3.
События прошлого и текущего года показали — изменилась география и социологическое лицо протестов. К вечно протестующей «либеральной» Москве присоединяется «консервативная» провинция. Причем не просто русская провинция, но и национальные республики, которые всегда давали заоблачные результаты провластным кандидатам на всех выборах. Очевидно, при этом, что власть очень боится самоорганизации по этническому признаку — в Ингушетии сменили губернатора, расформировали местный ОМОН, который отказался разгонять протестующих, а при задержании оппозиционеров использовали понятых, привезенных из Северной Осетии… Но гражданская самоорганизация носит не только этнический, но и региональный характер. Защитники Шиеса позиционируют себя даже не как жители Архангельской области, а как жители Русского Севера, который уничтожает кремлевская олигархия.
Наконец, забастовки бюджетников, их открытые письма в поддержку задержанных по «московскому делу» показывают: бюджетники перестали быть серой, послушной, все переносящей массой, которая всегда голосует, как ей укажут. Бюджетники, как и в 90-е, становятся базой левого протеста, выступая с социально ориентированными лозунгами.
Но самое главное, что, как я уже сказал, исчезла наивная вера в «доброго царя», который заступится за народ и накажет «плохих бояр». Народ уже ничего не просит у президента. Он бросает работу, выходит на улицы и требует то, что принадлежит ему по праву.
А это и есть самое «радикальное» для нынешней власти. Она ведь держалась на огромном авторитете и запасе доверия, который имел нацлидер у народа. Теперь эта опора рушится. Понимают ли это в Кремле? Может, и нет. Там, кажется, протесты московских хипстеров важнее, чем беспорядки в Архангельской области или в Улан-Удэ… Они думают, что учившийся в Йеле Навальный для них опаснее, чем странный и забавный якутский шаман… Хотя ведь сами в свое время писали о значении глубинного народа. Видно, и не верят тому, что пишут…
Есть и другая сторона: чем меньше поддержка власти в народе, тем больше власть вынуждена опираться на грубое насилие, на полицию. Росгвардию, спецслужбы, а это означает критическую зависимость высшей гражданской власти от силового блока, утрату ею свободы политических действий…
Процесс уже пошел, и он будет развиваться по своим законам. Как и предсказывали эксперты, эпоха веры в «народного лидера-патриота» после пенсионной реформы закончилась. Грядет эпоха перемен.
Источник: