9 мая прошло, теперь можно все-таки вернуться к разговору об этой дате. Очень непростой дате во всех отношениях.
Живых ветеранов, которые на самом деле воевали на фронте и в тылу, осталось уже крайне мало. По сути, это уже праздник-память и праздник-символ, так как все остальное население страны знает о войне лишь опосредовано. А как только мы вступаем в символьное пространство, мы начинаем (осознанно или нет), но существовать в рамках его понятий и смыслов.
Человек живет в трех информационных средах, существующих одновременно и параллельно друг другу: реальной, виртуальной и символьной. Реальная — это, по сути, то, что мы видим своими глазами, ощущаем своими органами чувств. Виртуальная — то, что мы представляем с рассказов о нем третьих лиц. Книга, фильм, свидетельство очевидца, репортаж в телевизоре, пост в интернете — это всё виртуальная реальность. Символьное пространство — пространство упакованных смыслов. Когда объем информации о явлении, процессе или объекте слишком велик, создается его образ. Проекция, модель — в общем, упрощенное представление, внутрь которого упаковывается вся информация о нем. Зачастую крайне сложная, имеющая много степеней вложенности: ты раскрываешь один смысл, а внутри него новый, и так далее. Двенадцать предложений христианского Символа веры включают в себя всё христианское вероучение, но каждое из членов Символа наполнено сложным религиозно-философским смыслом, подлежащим тщательному раскрытию и уточнению.
Специфика любого символа заключается в том, что вложенный в него смысл может быть «перепакован» — то есть, иначе интерпретирован. Иначе, чем это сделали создатели Символа. Иногда подмена происходит незаметно, иногда — грубо и жестко, в каждом случае интерпретатор преследует свои цели. В итоге последователи самой мирной религии начинают в промышленных масштабах взрывать себя в шахид-мобилях вместе с врагами и конвейерным способом резать головы — не забывая при этом произнести все положенные символьные речитативы, в которые они вкладывают то, что хотят вложить, но не то, что там было изначально. И по большому счету неважно, что именно было в том ящике, в который они упаковывают свой смысл — для них он наполнен только тем, что им нужно. От ящика осталось только название.
С Днем Победы произошло то же самое. Что на самом деле даже объяснимо: чем дальше от нас событие, тем меньше его очевидцев, тем больше мифы и легенды заменяют то, что было на самом деле. Да, конечно, есть историки, но опять же — история не математика, это не точная наука, да и политический заказ никто не отменял, так что Википедия и Виктор Суворов будут вполне на равных конкурировать с «Историей Великой Отечественной войны» в шести томах.
Молодая двадцатилетняя Россия на самом деле совершенно не нуждалась в советских символах как таковых. Скорее, наоборот — первому президенту России Борису Ельцину нужно было вообще стереть из памяти ту страну, которую он с подельниками стер с географической карты. И до 1995 года никакого празднования, военных парадов и прочей мишуры было решено не устраивать. Пожалуй, как раз в 91-94 годах этот праздник отмечался максимально народно, без участия в этом мероприятии государства. Однако необходимость появилась. Война в Чечне серьезно подорвала имидж демократической России, а потому было решено использовать полувековую юбилейную дату с целью подпереть пошатнувшийся имидж режима, воспользовавшись подвернувшимся случаем, пригласив страны-участницы коалиции и вообще, вдруг вспомнилось, что Россия — это легитимная правопреемница. Имеем право.
Правда, в 95 году парад все-таки провели от греха подальше не на Красной площади, куда пустили только ветеранов. Военную часть перенесли на Поклонную гору.
В следующем, 96 году вновь потребовалась решение сугубо утилитарной задачи — на носу выборы президента, и не использовать такой повод для того, чтобы прокачать валяющийся буквально в грязи рейтинг Ельцина, было бы просто глупо. А потому — гром победы раздавайся, и весь положенный атрибутивный ряд с грохотом сапог по брусчатке Красной площади, шатающийся, но еще стоящий президент на трибуне, прямая трансляция, улыбка радости, больше похожая на оскал. Деваться некуда, пришлось проводить.
Понятно, что в следующие годы, во всяком случае до начала нулевых, отменять парад и празднование Дня победы было невозможно: проще было его провести, чем объяснять, почему не провели. А значит — возникла необходимость переупаковки смысла. Чтобы гордость возникала не за Советский Союз, а за Россию, которая вынесла на своем горбу войну и освободила все остальные братские республики от вражьей орды. И, кстати, этот смысл с годами лишь укреплялся. Сегодня он стал базой нового мифа об этом празднике.
Сегодня от прежнего содержания Дня победы осталось мало что. Изменилась даже символика. Вместо красной звезды появилось сине-красно-белое ублюдочное нечто, попытались стереть (правда, со сканадалом и пока попытки не повторялись) со Знамени победы серп и молот, появилась черно-оранжевая полоса вместо красной — подмена символов Победы состоялась даже в обертке упаковки смысла, не говоря уже о нем самом.
Но главное — это, конечно, сам смысл Символа. То, что спрятано в ящике под названием «День победы». Государство воров и преступников, приватизировавших страну и её богатства, приватизировало и этот день, вложив в него то, чего там не было и быть не могло никогда. И совершенно не зря каждый год маскируют Мавзолей (последний раз до нынешнего Смутного времени Главное здание страны маскировали лишь от немецких авианалетов. Кто сегодня бомбит Москву, и от кого сегодня нужно прятать Мавзолей — вопрос без ответа). Нынешние правители на уровне спинного мозга ощущают угрозу, исходящую от главной трибуны, на которой стояли настоящие победители. Которым они не годятся в подметки. Воры и бандиты — их место точно не на Главной трибуне, а в другом, совершенно другом месте. Они это прекрасно понимают, а потому мистически боятся даже тени победителей за собой. Отсюда и крашеная фанера, которой они скрывают себя от великих теней прошлого.
На самом деле всё преходяще. Путины приходят и уходят, а народ всегда остается. Эту фразу, немного о другом персонаже, было сказано как раз в контексте Победы. Останется и День победы. Который, конечно, нужно вернуть в прежний вид, вернуть украденные у него смыслы, вернуть настоящую символику, но главное — вернуть страну, которая будет достойной тех, кто победил тогда. Нынешних мародеров в лучшем случае довели бы до трибунала, а вообще-то говоря — шлепнули бы по-тихому в овражке за миллионную долю того, что они сотворили со страной и народом. И пока они принимают парады — это их день победы. Победы над нами, над историей и правдой.
А потому пока этот праздник — он глубоко личный и совершенно непубличный. Я помню своих дедов и без парада. Один погиб под Харьковом, другой дошел до Тихого океана. И бабки мои спасли всех детей в оккупации, у них была своя война. Чтобы помнить их, я не нуждаюсь в мероприятиях, которые принимают ни дня не служившие герои России и на трибунах которых ряженые генерал-полковники с «репликами» орденов и высших наград и топовые инстаграм-блогерши.
Оценочное суждение автора Эль Мюрид
*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН)
Источник: